Лушенкова-Фосколо Анна Викторовна

 

Город рождения: Саранск, Россия.

Место работы: Университет Париж IV Сорбонна (Université Paris IV-Sorbonne). Преподаватель перевода, русского языка и литературы. Доктор наук по литературоведению (Université de Limoges). Автор диссертации на тему « Писатель как читатель в романном цикле Марселя Пруста “В поисках утраченного времениˮ и в романе И. А. Бунина “Жизнь Арсеньеваˮ ». Преподавала русский язык и практику перевода в университетах Ниццы и Монпелье.

Научные интересы:

- Культурные, литературные и жанровые трансферы, переводческие трансформации ;

- Чтение, письмо, перевод ;

- Вопросы “чужого” языка и поэтики литературного творчества в произведениях писателей XIX-XXI вв., в частности Ромена Гари, Джозефа Конрада, Дмитрия Бортникова ;

- Автобиография, автофикция, роман о художнике ;

- творчество поэтов и писателей Серебряного века в России и fin-de-siècle во Франции.

Избранные работы:

•         « Les langues de Joseph Conrad et de Romain Gary : “la tentation de la multiplicité” », in Maria Cristina Pîrvu, Dumitra Baron, Béatrice Bonhomme [éds], Traversées poétiques des littératures et des langues, Paris : L’Harmattan, « Thyrse », 2013, p. 109-129.

•        « La croisée des genres et des traditions littéraires dans Les Bas-fonds de Saint-Pétersbroug de Vsevolod Krestovski et sa version française », Médias 19 [en ligne], Marie-Ève Thérenty (dir.), Les mystères urbains au prisme de l’identité nationale, mis en ligne le 02/12/2013, https://www.medias19.org/index.php?id=15250

•        « L’errance dans La Vie d’Arséniev d’Ivan Bounine et Autres Rivages de Vladimir Nabokov », Slavica Occitania, Figures russes de l’exil, N° 37, Toulouse, 2013, p. 179-192.

•        « Мировоззренческое “бродничество” Льва Толстого в прочтении Ивана Бунина », Яснополянский сборник 2012, Тула : Музей-усадьба Л. Н. Толстого “Ясная поляна”, составители А. Н. Полосина, Л. В. Милякова, с. 466-474.

•        « Le livre et la bibliothèque sur la voie de la vocation artistique dans À la recherche du temps perdu de Marcel Proust », in Giuseppe Girimonti Greco, Sabrina Martina, Marco Piazza [éds], Proust e gli oggetti, Florence : Le Càriti Editore, « Logos » n° 25, 2012, p. 183-191.

•        « Les livres, “enfants du silence”, face aux “fleurs stériles” de la conversation chez Marcel Proust et Ivan Bounine », Parole au silence – Limoges : Presses Universitaires de Limoges, 2012, p. 147-157.

•        « Иван Бунин и Марсель Пруст: “чувственная” и “непроизвольная” память », Метафизика И. А. Бунина, 2, Воронеж, Наука – Унипресс, 2011, с. 43-58.

•         « Le Poème sans héros d’Anna Akhmatova à la lumière de la tradition épique russe et face au poèma romantique », Loxias 27, autour des programmes de lettres aux concours 2010 : agrégation, CPGE, mis en ligne le 03 avril 2010, https://revel.unice.fr/loxias/index.html?id=3161.

•        « La vie “pleinement vécue” selon Marcel Proust et la “vie pleine” d’après Ivan Bounine », Revue de littérature comparée, Paris, Klincksieck, N°334, 2010/4, p. 181-195.

•         « Le rôle de la mère dans le processus créatif ou l’existence de l’artiste par procuration », in Murielle Lucie Clément, Sabine van Wesemael [dir.], Relations familiales dans les littératures française et francophone des XXe et XXIe siècle. La figure de la mère, Paris : L’Harmattan, 2008, vol. 2, p. 19-28.

•        « La réinvention de l’Homme par l’art et le rire : Les Enchanteurs de Romain Gary », in Murielle Lucie-Clément [éd.], Ecrivains franco-russes, New York – Amsterdam : Rodopi, 2008, p. 141-149.

Перевод конкурсного текста

Спустя несколько недель Элейн перестала говорить. По словечку. По букве. Весь алфавит рассыпался. Слова утратили свойственную им прежде способность изгонять из нее боль. Элейн отреклась от языка. От его ограниченных возможностей. От речевых навыков. От привычных словечек. От рождаемого речью блаженства. От всего того, что передается по наследству. От чего никак нельзя избавиться.

У меня опускаются руки. Что за дрянное выражение. У меня опускаются руки. А ей бы хотелось никогда больше не открывать рта. Не произнести больше ни единого звука, ни гласного, ни согласного. Все эти возгласы. Восклицания. Она предпочла бы навсегда замолчать. Молчать вечно, бесконечно. Ей больше нечего было сказать. У нее были лишь боль, спазмы, головокружение, тошнота, бесконечное желание сбежать, исчезнуть навсегда, порывы к самоубийству, с которыми она хотела бороться. Ей хотелось вернуться к жизни и снова рисовать. И в один прекрасный день снова наслаждаться лучами солнца. Неважно где. Где-нибудь, где есть солнце, синее небо, деревья и звезды. В один прекрасный день снова мечтать о жизни, суметь поверить в свои мечты, выбраться из ада, сбежать от мятежного черного горизонта, рассеченного синей полосой и озаренного двумя вспышками белого и серого цвета. Этот горизонт смотрел на нее с последней картины, которую она нарисовала. Можно сказать, что она рисовала только черноту, иссеченную редкими косыми штрихами синего цвета, за исключением тех моментов, когда шел дождь. Так как же жить и рисовать в солнечные дни ? Всегда одна и та же назойливо возвращающаяся мысль: если заниматься живописью, то как жить и работать там, где солнечно? Ей был необходим дождь и определенная сумрачность. Но она могла найти эту сумрачность и в себе самой. Уж это точно больше не было проблемой. Но как быть с дождем? Ведь без него придется забросить дорогие ее сердцу металлы, при работе с которыми она добивалась столь сияющих оттенков, напоминающих свечение неба на заре. Ведь у нее действительно получалось придать им оттенок или заставить проявиться дремавший в них цвет. Ей придется научиться рисовать что-то другое. Научиться этому уже здесь. Во мраке. Чтобы протянуть из него спасательную нить. Нарисовать ее маслом или акриловыми красками, довести ее до солнца, и вот тогда она сможет начать мечтать о новом месте. О новой перспективе. Но листы металла стоит все-таки взять с собой. Иметь их при себе на осень и зиму. Ведь в краю, который она выберет, будет несколько недель в году плохой погоды, чтобы она могла продолжать работать с металлом, пусть и с перерывами. Все значительно замедлит свой ход. Но подобные мысли доставляли ей боль. Ей заранее становилось жаль расставаться с болью, которую ей предстояло пережить и которая отныне в ней обосновалась. И этот радиорепортер, который, казалось, был не против остаться, захочет ли он задержаться посреди наплывающих волн ее боли? До какого предела готов он сопровождать ее? До какой черты готов он дойти вместе с ней? Он протягивал ей руку как раз в тот момент, когда она была близка к тому, чтобы впасть в безумие и чувствовала это. Без криков о помощи, и даже не подав сигнала бедствия, она звала на помощь. Как будто после двух коротких разговоров, первый из которых состоялся на кухне, а второй у подножия лестницы, она уже полностью надеялась на него. Она никак не могла определить, какой он. В нем было что-то отсутствующее. Что-то, что едва можно было уловить, или к чему едва можно было приблизиться, сложно было сказать точнее. Но она уже успела привыкнуть к его лицу. Он внушал ей доверие, несмотря на свою профессию. Его профессия настораживала ее. Она плохо понимала, как можно подобным образом зарабатывать на жизнь, и ее так и подмывало сказать ему об этом. По крайней мере, ей нравилось так думать. Его лобовые атаки, напористость, любопытство. И все же, несмотря на все это, она доверчиво протянула ему руку. И вовсе не потому, что он игнорировал ее вплоть до этого момента, в течение первых недель их совместного проживания, трех недель, заполненных интервью, до того, как наступил конец, такой жестокий своей внезапностью. Казалось, она никогда не оправится, она пойдет на дно. Пойдет ли с ней туда, куда направлялась она, этот совершенно незнакомый мужчина? Которого она попросила обнять ее на лестничной площадке. У нее подкашивались ноги, но она пыталась удержаться, хотя и не чувствовала больше под собой ног. Устоять было выше ее сил, лестница словно тянула ее вниз. Так она упала. Она ударилась и, катясь вниз по лестнице, вероятно, кричала. Она могла разбиться на смерть, но это стало началом ее болезненного возвращения к жизни. Она пришла в себя. Я ничего не сломала, я ничего не сломала. Но ей так хотелось остаться на земле. Лежать, бесконечно отдыхая от всего.

 

Новости

Опрос

Удобен ли наш сайт?

Общее количество голосов: 128