Каменская Марианна Алексеевна

Родилась 5 октября 1988 года в Москве. Окончила  романо-германское отделение филологического факультета МГУ. Сейчас учусь в магистратуре университета Помпеу Фабра в Барселоне и работаю переводчицей во французском агентстве.

Первый серьёзный опыт письменного перевода – для журнала «Геодезия и картография» (тексты Вольтера про астрономию). В университете, благодаря стажировке в Мексике, узнала много современных латиноамериканских писателей. Защитила диплом по творчеству чилийского писателя Роберто Боланьо и боливийца Эдмундо Пас Сольдана (перевод нескольких их рассказов и  стилистический анализ).

Перевожу с французского, испанского и английского. Учу каталонский, чтобы перевести некоторых прекрасных и малоизвестных в России писателей. Кроме того, очень люблю переводить детскую литературу и вообще книжки про детей.

Перевод конкурсного текста

Несколько недель спустя Элен замолчала. Постепенно исчезали слова, за ними слоги, потом и буквы одна за другой. Такую боль не заговоришь, слова здесь бессильны. Бес-силь-ны. И она их отвергла. Слова: наши рабы, друзья, паразиты. Прекрасное бремя. Главное наследство, достающееся нам от родителей. Наши вечные спутники. Рот на замóк, рот на замóк. Какое дурацкое выражение. Но у неё-то на устах действительно был замок. Замок по имени боль. Слоги, гласные и согласные звуки– всё пало жертвами этого вынужденного обета молчания. Она не могла издать ни звука, лишь скулить. Или выть. И всё. И она предпочла умолкнуть. Умолкнуть надолго. Навсегда. Да и о чём ей было говорить? О боли? Судорогах? Головокружении и тошноте? О том, как хочется  всё бросить? Как тяжело побороть мысли о самоубийстве? Её единственным желанием было выжить и продолжать писáть. И оказаться там, где светло и тепло. Неважно, где именно. Там, где солнце яркое, а небо голубое. Там, где зеленеет листва, а по ночам видно звёзды. Ей хотелось мечтать о новой жизни. Бежать из этого ада на земле, который она изобразила на своей последней картине. Тревожное беспросветное небо, будто стреноженное линией горизонта. Озарённое лишь бело-серыми вспышками молний. Она писала только чёрным с редкими вкраплениями синего. Это были её основные цвета, если только она не писала дождь. Абсолютный минимализм. Но как же быть с солнцем? Извечный вопрос: как жить и писать на солнце. Ведь дождь и сумрак были ей совершенно необходимы. Впрочем, сумрака хватало в её душе. Этого было вполне достаточно. Но дождь... Ей пришлось бы забыть о милых её сердцу металлических холстах, на которых она распинала цветастые зори. Хотя теперь на её работах вдруг стали появляться новые цвета, более яркие, более разнообразные. И ей нужно было искать новые темы. Но не просто новые. Она должна была акрилом или маслом проложить себе путь от тьмы к свету. В те дали, о которых она могла лишь мечтать. В далёкие края. Не забыв при этом о старых картинах. Взять их с собой. Чтобы работать над ними осенью или зимой. Она бы уехала туда, где хоть иногда плохая погода, там она могла бы, хоть и реже, но всё же работать со своими металлами. Но не будет ли это концом её творчества? Впрочем, эти краткие минуты вдали от реальности скорее вредили ей, чем помогали. Она будто заранее скучала по той боли, в которой ей отныне предстояло жить. А тот репортёр, он ведь мог бы быть с ней рядом? Но способен ли он вместе с ней пережить эту боль? А если и так, остался бы он с ней до конца? До самого конца? Ведь она знала, что когда он пришёл на помощь, она уже находилась на грани безумия. Когда она смогла по-настоящему довериться ему? Сложно было сказать точно. Но наверное, начало этому положили два кратких диалога – один на кухне, другой тогда, у лестницы. Она не сумела бы ответить на вопрос, какой он. Было в нём что-то загадочное, он иногда будто ускользал от неё. Или она от него? Непонятно. Однако ей нравилось его лицо. Она доверяла ему, несмотря на его профессию, которая внушала подозрение. И хоть она не позволяла себе ни сказать, ни даже подумать об этом, она не понимала, как можно так зарабатывать на жизнь. Вторгаться в чужую жизнь, чтобы выведать интимные подробности, это праздное любопытство – всё это было ей чуждо, но всё же она смогла сделать первый шаг и принять его. И дело не в том, что он не как будто не замечал её в первые три недели совместной жизни. Недели, после которых наступил конец всему. Ужасный конец. А ведь раньше она думала, что скорее умрёт, чем доверится ему. Её мучил всё тот же вопрос: этот идеальный мужчина, который оставался для неё загадкой, будет ли он с ней до конца . Тот самый человек, к чьим ногам она скатилась по лестнице, тот, кто сразу подхватил её на руки. Она хорошо помнила этот момент: она стояла у лестницы, и ноги внезапно словно отнялись. Не в силах ступить ни шагу, она покатилась по заманчиво уходящим вниз ступенькам. Она, должно быть, вскрикнула от боли. Так  и случилась эта, по сути своей, попытка самоубийства. С каждой ступенькой исчезало желание жить. Она, кривя душой, пробормотала «со мной всё в порядке, ничего не болит». Но на самом деле единственное, чего ей хотелось – лежать вот так как можно дольше.Чтобы отдохнуть от жизни. Отдохнуть от всего.

 

 

Новости

Опрос

Удобен ли наш сайт?

Общее количество голосов: 556